Автобус ЛиАЗ-6213.65

До недавнего времени наши перевозчики знали всего два варианта содержания автотехники: с техобслуживанием в сервисном центре официального дилера и в собственной ремзоне. Но с недавних пор появился третий – ​пока еще экзотический, но весьма перспективный. В 2016 году в автотранспортной отрасли случилась локальная революция: ​впервые в истории России автоперевозчик приобрел крупную партию автобусов ЛиАЗ по контракту жизненного цикла. Это означает, что фирма-производитель (компания «Русские автобусы–Группа ГАЗ») не просто передала технику покупателю – ​государственному унитарному предприятию «Мосгортранс», а обязалась обеспечивать ее исправность в течение всего срока эксплуатации. Перевозчик в данном случае даже не обременен выпуском машин на линию, ведь и ежедневное обслуживание, включая проверку уровня масла в двигателе, давления в шинах и пр., возложено на входящую в «Группу ГАЗ» сервисную компанию. КЖЦ заключен на семь лет, по прошествии которых автобусы будут списаны и распроданы, поскольку устареют не только физически, но и морально – ​как известно, правительство Москвы видит будущее городского общественного транспорта в основном с электробусами.
Контракты жизненного цикла, как и большинство бизнес-схем, пришли к нам с Запада, а прообразом нашей аббревиатуры КЖЦ стала английская PBL (Performance Based Lifecycle Product Support). В ряде «особо серьезных» отраслей (ядерная энергетика, оборонный комплекс, железные дороги т.п.) простая передача предприятиям-эксплуатационникам сверхдорогостоящей техники чревата быстрым выходом оной из строя. А вот если следить за ней будут ее создатели, то есть специалисты должной квалификации, сроки службы возрастут в разы. В России КЖЦ сначала тоже прижились в «оборонке», а затем – ​на железных дорогах, что, в общем-то, понятно, ведь цена локомотива может превышать два миллиона долларов, и прикончить столь дорогое изделие неграмотным обслуживанием – ​недопустимое расточительство.
Автобусы – ​не локомотивы, и стоят на порядок дешевле. Но их, даже в масштабах одного крупного города, гораздо больше. Есть и вторая причина привлекательности КЖЦ для государственных структур, к которым относятся предприятия пассажирского транспорта в мегаполисах. Возложение эксплуатационных рисков на частную компанию снимает массу проблем для конкретных должностных лиц. Ценой всего лишь некоторого увеличения расходов бюджетных средств. Причем последнее – ​весьма спорно, поскольку обслуживание автотехники по старинке (с постоянной текучкой кадров и вытеснением квалифицированных автомехаников гастарбайтерами из ближнего зарубежья) может в итоге вылиться в куда большие расходы средств налогоплательщиков. Вот почему у КЖЦ в сфере пассажирского транспорта грандиозные перспективы. Вслед да пилотным проектом в 17-м автобусном парке, где эксплуатируется 436 контрактных «лиазов», вскоре стартуют новые. Уже в 2018 году планируется перевести на КЖЦ еще два московских автобусных парка.

Матчасть

Завод «ЛиАЗ» из подмосковного Ликино-Дулёво – ​основной поставщик автобусов для Москвы с незапамятных времен. В середине 2000-х годов ГУП «Мосгортранс» сделал ставку на низкопольные модели автобусов, уже освоенные к тому времени на «ЛиАЗе». Пассажирам заходить в салон низкопольного транспорта очень удобно. Ди и время поездки сокращается благодаря быстрому входу-выходу на каждой из остановок. У чиновников свой резон. Современный, комфортабельный и экологически чистый общественный транспорт – ​это лицо города, который стремится занять позицию в списке самых цивилизованных столиц мира.
В Европе низкопольники (по современным меркам «полунизкопольники») появились на несколько десятилетий раньше – ​наметанный глаз обнаруживает такие автобусы в фильмах 1960-х годов. «Полноценно-низкопольные» автобусы в Германии стали выпускать в конце 1980-х. В нашей стране с 1967 по 2002 годы основным городским автобусом был бензиновый ЛиАЗ‑677 с тремя высокими ступеньками у передней двери, переднемоторной, как у грузовика, компоновки и неустранимым запахом выхлопных газов в салоне.
Сегодняшние «лиазы» почти ни в чем не уступают иномаркам. Во всяком случае, для первого владельца – ​«Мосгортранса», которому супердолговечность «мерседесов», составляющих менее пяти процентов подвижного состава, в общем-то, ни к чему. Сегодня обновление парков в Москве идет настолько интенсивно, что средний возраст московского автобуса не превышает четырех лет.
Самый вместительный из современных автобусов, уже прижившийся на московских маршрутах – ​сочлененный низкопольный ЛиАЗ‑6213.65 образца 2017 года, берущий на борт до двух сотен пассажиров. Длина машины составляет рекордные 18,75 м, что на 71 см больше, чем у предшественника. А внешне рекордсмен отличается сдвинутой от «гармошки» назад третьей дверью. Из мелких новшеств можно назвать подсвеченные кнопки открывания дверей, расположенные на самих створках, информационные экраны в салоне и USB-разъемы на стойках поручней. Ну а климат-контроль был на «лиазовских» автобусах и раньше.
Первый низкопольный ЛиАЗ модели 5292 (двухосная «одиночка») пошел в серию в 2004 году. Четыре года спустя – ​в 2008-м – ​к заводской гамме добавилась и сочлененная низкопольная модель 6213.

Что касается автобусов с «гармошкой», то по нашей стране они колесили и гораздо раньше. Сначала это были иномарки: с 1968 года – ​округлый «Икарус‑180», а с 1974-го – ​угловатый и гораздо более массовый «Икарус‑280». На «ЛиАЗе» сочлененнные автобусы освоили только в 2002 году – ​тогда еще высокопольные. В Европе особо вместительные модели с «гармошкой» впервые вышли на маршруты в 1949 году – ​с началом серийного выпуска узлов сочленения немецкой фирмой Hubner.
Именно эти узлы и покупает завод «ЛиАЗ». Hubner – ​фактический монополист в своей нише, начавший историю с разработки «гармошек» для железнодорожных вагонов еще в начале прошлого века. На современном низкопольном ЛиАЗ‑6213 применяется узел сочленения Hubner HNGK 19.5. Его главный элемент – ​поворотное устройство, то есть внушительных размеров шарнир на подшипнике, позволяющий звеньям автобуса поворачиваться в горизонтальной плоскости на 54 градуса в каждую сторону. Переламываться в вертикальной плоскости (на угол 22 градуса) сцепка, разумеется, тоже может – ​благодаря двум массивным сайлентблокам в соединении верхней половины поворотного устройства с передней секцией автобуса. Не будь здесь упругой резино-металлической связки, подшипник шарнира рассыпался бы при первом же въезде 18-метровой машины на пандус. Вторая функция сайлентблоков – ​обеспечить сочлененной машине возможность скручиваться при движении по неровной дороге.
Другой важнейший элемент узла сочленения – ​устройство демпфирования, состоящее из двух косых гидроцилиндров, установленных между верхним и нижним полукорпусами поворотного устройства. По принципу работы они похожи на гидравлические амортизаторы подвески, дополненные системой управления. На каждом цилиндре есть обводная трубка, пропускающая жидкость из надпоршневой полости в подпоршневую через пропорциональный клапан, дросселирующий поток, и обеспечивающая демпфирование. Дополнительные электромагнитные клапаны, управляемые электронным блоком узла сочленения, регулируют давление – ​независимо, в каждом из цилиндров. Информация о давлении в полостях гидроцилиндров поступает в блок от датчиков. Разумеется, есть и датчик угла складывания с потенциометром. Зачем нужны такие сложности? Вот здесь-то и следует рассказать о специфической компоновке современных сочлененных автобусов, при которой без умной электроники не обойтись.